В этом году директор Государственного Русского музея Владимир Гусев отмечает своеобразный юбилей: 30 лет он работает в Русском музее, 20 из них - на посту директора. Две круглые даты в сумме дают пятьдесят! Кроме того, в марте исполнилось 110 лет со дня основания самого музея. Любая круглая дата - это повод отпраздновать ее.

Но при этом нельзя забывать о насущных проблемах. Наш разговор с Владимиром Александровичем начался с вопроса о том, с чем подошел музей к 110-летию.



- К 100-летию музея мы пришли с завоеванными в результате мирной экспансии новыми территориями. Следующее десятилетие стало временем освоения этих территорий. В прямом смысле. Это приведение в порядок Михайловского и сада Инженерного замка, реконструкция Строгановского и Мраморного дворцов. Все эти работы, включенные в программу `Возрождение`, близятся к завершению. Но в связи с появлением новых объектов: Летнего сада, Летнего дворца Петра I, домика Петра I - программа продолжится, и окончания ее надо ожидать, наверное, к 310-летию Петербурга.

Очень важно то, что мы получили в конце 2007-го положительное заключение Глав-госэкспертизы на проект реконструкции и реставрации Летнего сада. Это значит, что с III квартала 2008 года может начаться финансирование этой программы, а без такого заключения реконструкцию невозможно начинать. К 2013-му мы должны завершить реконструкцию и реставрацию Летнего сада. Проект этот - сложнейший.

- Да, и не только в техническом плане. В прошлом году, во время Петербургского экономического форума, в Летнем саду экскурсовод с возмущением говорила, что директор Русского музея Гусев хочет лишить нас Летнего сада: устроить фонтаны, спилить деревья, заменить подлинные скульптуры копиями. Раз такие вещи говорили гостям форума, значит, это же внушают и другим экскурсантам?

- Если бы Гусев хотел восстановить Летний сад таким, каким он был при Петре, то Гусева следовало бы посадить в психушку. Если бы намеревался вырубить деревья, его надо было бы изолировать от общества. Я говорил и говорю: Летний сад не станет похожим на тот, что был при Петре Первом. Вот Михайловский сад привели в порядок. Почти 90% деревьев осталось, избавились только от `больных`. В Летнем саду весь зеленый массив будет сохранен, убирать будем только те деревья, которые уже нельзя вылечить.

Должно быть проведено так называемое кронирование. Надо постригать деревья, чтобы в сад проникало солнце, тогда появятся газоны. Должны появиться кустарники, шпалеры, которые были при Пушкине.

Летний сад петровского, елизаветинского, екатерининского, пушкинского периодов мы можем восстановить в электронном виде. В реальной жизни мы приведем в порядок сад, который сохранился, с минимальным включением того, что можно восстановить. Это три или четыре фонтана петровского времени, партерные цветники. Малая оранжерея обязательно должна быть там, где сейчас расположен хозблок. Как он появился, как его приватизировали - тайна сия велика...

Но с этим уродством надо что-то делать, и мы будем это делать. Подчеркну: сад должен быть восстановлен, прежде всего как экосистема. Появятся кустарник, ярусы, газоны, вернутся птицы. Сейчас их нет. Может быть, вернутся рыбы в Карпиев пруд.

Так что никакого поползновения уничтожить привычный для нас Летний сад нет. Наоборот, мы намерены справлять дни рождения деревьев. Этой осенью отметим 400 лет дубу в Михайловском саду. Ну а слухи... Их распространяют те, кто плохо ухаживал за садом.

Кстати, что касается скульптур. Копии их начали делать задолго до того как Летний сад был передан Русскому музею. Это - вынужденная мера, потому что мрамор разрушается. Но нас не устраивает качество копий, которые были сделаны, материал, который использовался: скульптуры перестают быть похожими на мраморные, а они долж-ны быть максимально близки к оригиналу. Ищем технологии и средства. И этот процесс будет продолжен.

- Владимир Александрович, круглая дата обычно предполагает выделение каких-то дополнительных средств, проведение празд-ников. Что Русский музей наметил на этот год?

- В связи с освоением того, что нам дало столетие музея, сейчас мы не готовили какого-то специального праздника. Интересным событием обещает стать фестиваль `Императорские сады России`, намеченный на конец мая. Кроме того, намечен целый ряд выставок. Первая из них - `Собрание Марии Клавдиевны Тенишевой` - откроется в апреле. Именно собрание Тенишевой положило начало одной из крупнейших в России графических коллекций русских художников.

Какие-то выставки могут быть перенесены на будущий год, если не будет спонсоров. Ведь никаких дополнительных средств на празднование 110-летия, как и на приобретение произведений для музейной коллекции, к сожалению, нет. Собственно, как и раньше не было. Мы живем за счет приобретений предметов умеренной стоимости, работ современных художников и даров, которые время от времени случаются.

- Но бюджет все-таки исполняется...

- Были периоды, когда мы не знали, будет или нет исполнен бюджет. Сейчас он исполняется, но в процессе его оформления мы теряем примерно половину. В этом году мы получили меньше половины от того, что реально требуется. Это повторяется всегда, хотя требуем мы не чего-то несусветного, а денег под реальные программы. Но дают меньше. Значит, дольше будем реставрировать тот или иной объект.

С выставками вообще парадоксальная ситуация. На выставочную деятельность нам выделили средств в пять раз меньше, чем раньше. Точнее, сейчас делается хитрее. Деньги идут по общей статье. И по одной статье мы платим за охрану, за энергию, за выставки. Но когда понимаем, что денег на выставочную деятельность не хватает (а это основа нашей деятельности), то активнее ищем спонсоров.

Все меньше и меньше средств остается на развитие основных направлений деятельности музея, потому что уже с этого года заработную плату мы должны платить во все большем объеме из внебюджетных средств. Если раньше то, что зарабатывали, могли направлять на издательскую, выставочную, научную деятельность, то теперь все больше должны тратить на зарплату. Впрочем, это обычная рутинная работа, но не драма.

- Да, драма в другом. В том, что Министерство финансов лишает музеи статуса научного учреждения.

- Комментировать это невозможно. Надеюсь, что это глупость, а не какой-то преступный замысел. Нельзя же музей превращать в хранилище, в котором работают кладовщики, которым все равно, что хранить, главное, чтобы совпадало количество ящиков, а что внутри - неважно. И чем отличаются Малевич или Кандинский от Репина - тоже не очень важно. Увы, в Минфине РФ не могут слышать, когда при слове культура звучит наука.

- О том же неоднократно говорил Нобелевский лауреат, академик Жорес Алферов. В ведомстве господина Кудрина не терпят соседства понятий наука и образование.

- А у коллег, которые относятся к Академии наук, - другой парадокс. Кунсткамере, например, деньги на науку выделяют, но не дают на развитие, на содержание. В общем, как всегда у нас в России. Появление дурных законов чревато их дурным исполнением. Но это плохо. Значит, люди будут искать обходные пути. Пока же Русский музей, Эрмитаж, Этнографический музей, Музей Кремля, Третьяковская галерея и Музей изобразительных искусств объединились и обратились с соответствующими письмами к действующему президенту Владимиру Путину, избранному президенту Дмитрию Медведеву, к премьер-министру. Остается надеяться на их поддержку.