О том, почему вдруг Осло и Москва пошли навстречу друг другу и почему европейские СМИ так мало об этом пишут, в интервью «Росбалту» рассказал глава энергетической программы при отделении российских и евразийских исследований Норвежского института международных отношений Якуб Годзимирски.


— Когда в апреле этого года стало известно, что Россия и Норвегия смогли договориться о разделе спорной территории в Баренцевом море, для многих это стало большим сюрпризом, ведь переговоры на эту тему велись очень долго. Как вы думаете, почему Москва и Осло вдруг согласились поделить все пополам?

— Ходило много слухов о том, что подтолкнуло Россию и Норвегию к подписанию этого договора, однако я считаю, что решение на самом высоком уровне было принято потому, что обе страны осознали, что, даже отступив от своих требований и поделив все поровну, они выигрывают больше, чем в ситуации, при которой на эту часть арктического шельфа наложен мораторий, а между рыболовными ведомствами двух стран постоянно царит напряжение, поскольку непонятно, где находятся российские воды, а где — норвежские.

Я полагаю, что в Осло и Москве все взвесили и пришли к выводу, что подписание договора несет в себе больше плюсов, чем минусов. Норвегия в течение всех сорока лет постоянно прилагала усилия для того, чтобы ситуация наконец разрешилась. Россия в последние годы тоже стала проявлять повышенный интерес к этой теме. В обеих столицах появилось желание прояснить эту ситуацию и провести границу, в результате чего дело, наконец, сдвинулось с мертвой точки.


— Как в Норвегии отнеслись к тому, что граница была проведена посередине?

— Это прекрасный пример решения, основанного на компромиссе. Каждая из сторон пошла на уступки, потому что понимала, что, урезав свои требования, она сможет получить возможность разрабатывать шельф и решить проблемы в рыболовстве. В самом начале и Россия, и Норвегия выдвигали совсем другие требования. В 1975 году Норвегия предложила провести разграничение континентального шельфа по линии, проходящей восточнее границы полярных владений Советского Союза, что означало переход под контроль Норвегии 155 тыс. кв. км советских морских пространств. Россия же выступала за секторное разграничение на основе меридиана.

Эти предложения противоречили друг другу, а нужно было решение, которое устроило бы обе страны. Конечно, важную роль сыграло желание узнать, какое количество ресурсов спрятано в закромах шельфа. Решение о подписании договора было, безусловно, политическим, но в нем была и экономическая подоплека.


— Каково значение этого договора? Восприняли ли его в Европе как показатель того, что с Россией можно прийти к компромиссу? Станет ли этот договор моделью для решений территориальных споров в Арктике?

— Самое главное значение этого договора для международных отношений в том, что он показал, что такого рода проблемы можно решать взаимовыгодным путем, что всегда можно найти юридическое решение, если стороны пошли навстречу друг другу. Как вы правильно отметили, он стал примером конструктивного поведения России, которая продемонстрировала желание сотрудничать. Это, безусловно, поможет улучшить имидж России в Европе. И, конечно, договор имеет большое значение для дискуссии о будущем Арктики.

Пять прибрежных государств, граничащих с Северным Ледовитым океаном — Россия, Норвегия, Дания, Канада и США — три года назад в Гренландии подписали декларацию, которая подтвердила их желание придерживаться прежних юридических стандартов в отношении Арктики. Эти стандарты предусматривают 370-километровую экономическую зону вдоль берега, в то время как остальные пространства Арктики не принадлежат никому. Время от времени в Арктике возникают спорные вопросы, например, между Канадой и США, между Канадой и Данией. Эти споры могут быть решены, например, в рамках ООН или же на двусторонней основе, как это своим примером доказали Россия и Норвегия.


— Стоит ли нам ожидать начала разработки месторождений поделенного арктического шельфа?

— Для начала обе страны должны провести исследование месторождений нефти и газа и составить детальные карты. Оценки запасов углеводородов в этой части Баренцева моря сильно варьируются. Некоторые эксперты утверждают, что запасы в три раза превышают запасы Штокмановского месторождения. Так что однозначно нужна будет серьезная предварительная работа экспертов, которые исследуют дно шельфа. Бурение, конечно, начнется, но не завтра. Думаю, что активная разработка начнется примерно через пять лет. И только тогда мы точно узнаем, сколько нефти и газа находится на дне между Россией и Норвегией.