Проблема импортозамещения не нова для современной России. Она нашла отражение в семи указах Президента РФ и почти в 200 федеральных законах, которые регулируют вопросы национальной безопасности.

Несомненная актуализация этой проблемы в текущий исторический момент вызвана прежде всего возросшим напором западных, в основном американских транснациональных корпораций, стремящихся к захвату новых рынков с использованием при этом приемов недобросовестной конкуренции, свидетельством чему являются так называемые санкции Запада против Российской Федерации.

В складывающихся условиях импортозамещение для России – это не только эффективное противоядие против циничных попыток наиболее агрессивных кругов западного политического и финансового истеблишмента «вдолбить российскую экономику в каменный век», но и действительно реальный шанс для нас самих справиться со стагнацией отечественной промышленности и выйти на приемлемые темпы роста ВВП, которые, как известно, находятся на уровне 5% в год.

Разумеется, приступая к разработке и осуществлению стратегии импортозамещения власти, бизнес и институты гражданского общества должны напрочь отрешиться от шапкозакидательских, легковесных настроений по поводу быстрого и малозатратного ухода от импортной зависимости в целом и санкционных ограничений в частности. Следует честно и прямо признать – на этом направлении нас ждет трудный и длительный путь, сопряженный с максимальной мобилизацией воли, усилий и творческого потенциала всего общества при ясном понимании той непреложной истины, что альтернатива достижению импортозамещения может быть только одна – превращение России в полуколониальную державу, неспособную адекватно отвечать на возникающие вызовы и угрозы, экономика которой живет на основе примитивного принципа «бусы в обмен на ресурсы». Что нужно сделать в сложившейся обстановке?



Планирование по-новому

Для импортозамещения необходима прочная плановая основа. При этом нужно отказаться от подходов, которые применялись во время составления таких документов как «Стратегия 2020», «Стратегия 2030», стратегий субъектов Федерации, городов и отдельных отраслей. Они не прошли проверку жизнью, зависли в воздухе и во многом привели к тому, что любые правительственные планы и программы стали восприниматься в обществе как очередная компанейщина, о которой все быстро забывают, причем ни авторы, ни исполнители не несут за провалы никакой ответственности. Яркий тому пример – в 2008 году, подписывая указ о ликвидации административных барьеров для предпринимателей, тогда президент, а ныне премьер Дмитрий Медведев заявил, что к 2020 году в малом и среднем предпринимательстве будет занято до 70% населения, а его вклад в ВВП составит 50%, что сопоставимо с развитыми странами. Однако для достижения подобных цифр было слишком мало сделано, а с 2011 года наступило сокращение числа МСП и создаваемых им рабочих мест.

Главная ошибка состоит в том, что индикативное планирование, присущее высокоразвитым экономикам с устоявшимися рыночными институтами, в России, как это обычно случается, стало применяться совершенно бездумно и некритично как полная альтернатива советскому директивному планированию. По своей сути наше отечественное индикативное планирование – это краткосрочные прогнозы в различных сценариях в зависимости от возможного состояния мировых цен на энергоносители. А поскольку колебание мировой ценовой конъюнктуры до сих пор никто не смог предсказать с большой точностью, то и все наши планы, программы и стратегии оказались заведомо невыполнимыми.

В связи с импортозамещением самое время вспомнить признание японских миллиардеров и чиновников, что так называемое японское «экономическое чудо» стало возможным только потому, что Япония после Второй мировой войны практически полностью скопировала советскую планово-экономическую систему, не разрушая при этом институт частной собственности. До сих пор Япония составляет пятилетние планы развития народного хозяйства страны, причем долгие годы они носили преимущественно директивный характер и лишь постепенно вводились элементы индикативности. С еще большей последовательностью планирование с сохранением элементов директивности применяется в Китае. Вследствие этого там исполняются все пятилетние планы развития народного хозяйства, и мало кто сомневается, что так же буквально будет исполнена заявленная высшим руководством страны стратегия развития Китая до 2050 года.

Полезно обратить внимание на еще одну принципиальную черту китайского планового механизма, а имен-но – особую роль в экономике и общественной жизни, которую занимает Коммунистическая партия. Ее влияние на управленческие функции даже на частных предприятиях столь велико, что затрагивает не только основные направления развития предприятий, но и смену руководителей, плохо справляющихся со своими обязанностями. Конечно, в условиях российской многопартийности механически использовать этот опыт невозможно, но, может быть, будет уместным попробовать создать при региональных отделениях Общероссийского Народного Фронта советы с участием представителей всех парламентских партий. Будучи наделенными широкими полномочиями такие советы могут сыграть положительную роль в оценке и расстановке хозяйственных кадров, повышении их ответственности не только перед акционерами, но и обществом в целом, особенно когда речь идет о государственных компаниях и фондах.



Новая финансовая политика

Импортозамещение не состоится без кардинального пересмотра кредитно-денежной, финансовой политики. Об ущербности существующей модели свидетельствует такой факт – в период мирового кризиса 2008-2009 годов в Китае и в России государства вложили в национальные банковские системы примерно по 600 млрд долл., но результаты оказались диаметрально противоположные – в Китае нет никакого дефицита длинных и дешевых денег, а у нас не произошло заметного оживления инвестиционной активности. Более того, в последние годы она стала затухать.

В настоящее время фокус дискуссий вокруг финансовой проблематики постепенно смещается в зону так называемого бюджетного правила. Показательно, что некоторые либералы, которые недавно, призывали избыток нефтегазодолларов прятать в Резервном фонде и покупать американские облигации, сегодня меняют свою позицию и, вместо повышения налогов, предлагают инвестировать доходы в отечественную экономику. Однако прозрели еще далеко не все. Наиболее упертые сторонники сохранения бюджетного правила пугают опасностью «безответственного расшатывания бюджета» в случае его увеличения за счет ныне стерилизуемых нефтегазодолларов. Дескать, при вложении большого объема инвестиций в жизненно важные отрасли, в том числе в импортозамещение в стране вырастет инфляция, что приведет к ухудшению кредитного рейтинга России. Если же упадет кредитный рейтинг, «мы не сможем привлекать дешевые деньги через западные финансовые инструменты». Однако если проанализировать влияние пакетов секторальных санкций на российские государственные банки, станет понятно, что ни один из них как минимум в ближайший год и так не сможет привлекать долговой капитал на Западе. Если же всерьез говорить о дешевых деньгах, то спрашивается: что может быть дешевле нынешних российских нефтегазодолларов, которые отправляются в американское казначейство с доходностью менее 1%?

Согласен с мнением тех экспертов, которые считают, что модернизация бюджетного правила в нынешних условиях способна дать существенный макроэкономический эффект, запустить инвестиционные процессы и обеспечить поддержку несырьевого производства и экспорта. Наиболее предпочтительным представляется вариант Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования (ЦМАКП) – дополнительные нефтегазовые доходы (от превышения фактической цены на нефть над базовой) могут перечисляться в суверенные фонды только в том случае, когда прогнозные темпы роста ВВП в соответствующий год превышают минимальный целевой уровень (он может составить 3-3,5%). Если прогнозные темпы роста ниже минимального целевого уровня, дополнительные нефтегазовые доходы могут быть использованы на капитализацию ВЭБ (поддержка кредитования) и ЭКСАР (Экспортное страховое агентство России, поддерживающее несырьевой экспорт), софинансирование инвестиционных проектов (в сфере налоговых каникул или инвестиционных кредитов), расширение государственных инвестиций. При этом данные ресурсы не должны использоваться на финансирование текущих расходов федерального бюджета.



Перенастройки налоговой системы

У высокопоставленных чиновников, курирующих фискальную политику, укоренилось глубокое заблуждение, будто налоговый климат в России вполне благоприятен для бизнеса и, более того, существуют некие резервы для усиления налоговой нагрузки. В действительности налоговая нагрузка на хозяйствующие субъекты в России, за исключением сырьевых отраслей, значительно выше в сравнении с развитыми странами. Заблуждение основано на абстрактном подходе к расчету показателя нагрузки, при игнорировании капитальной перестройки, произошедшей в развитых странах за последние 50 лет. Ее существо состоит в том, что уровень тяжести налогообложения стали оценивать не по доле изъятия налогов из дохода, а по объему оставшихся средств у налогоплательщика. В результате налогообложение стало более рациональным и эффективным, а налоговая политика из средства наполнения бюджета постепенно превратилась в экономический инструмент развития.

Характерная деталь – активно и небезуспешно навязывая другим странам, в том числе и России, концепцию нейтральности в налогообложении, формально создающую равенство всех налогоплательщиков, сами США не используют ее в своей фискальной практике. Так, чтобы не допустить перекоса в развитии экономики в сторону сырьевых отраслей, налоговая нагрузка по ним устанавливается на более высоком уровне по сравнению с обрабатывающими отраслями. В итоге рентабельность в топливных отраслях США составляет 6,8%, что в 1,9 раза ниже, чем в электротехнической промышленности, в 1,2 раза ниже, чем в химической промышленности и обрабатывающих отраслях в целом. В конечном счете страны, использующие, как и Россия, практику «нейтральности» в налогообложении, освобождают свой внутренний рынок для экспорта готовых изделий из промышленно развитых стран.

Практически не находит у нас применение зарубежный опыт стимулирования предпринимательской активности жителей малонаселенных, труднодоступных территорий посредством дифференциации налогообложения. Так, в Бразилии местные власти северных и северо-восточных территорий предоставляют малому и среднему бизнесу такие льготы – отсрочку или снижение НДС, сокращение налога на прибыль, бесплатную аренду земли и зданий.



Промышленный прорыв

Импортозамещение может и должно базироваться на мощном технологическом прорыве национальной промышленности. Исключительная сложность этой проблемы усугубляется тем, что из-за санкций мы больше не сможем закупать на Западе в требуемых объемах и номенклатурных позициях новейшее технологическое оборудование для ведущих отраслей экономики.

Конечно, не все каналы поставок еще перекрыты, и мы обязаны воспользоваться услугами экспортеров, зарегистрированных в странах Таможенного союза – в Белоруссии и Казахстане. Емкую линейку товаров и технологий можно приобрести у стран, не присоединившихся к антироссийским санкциям, прежде всего у наших партнеров по объединению БРИКС.

Но главное — нам предстоит сполна воспользоваться представившимся шансом и мобилизовать усилия собственных ученых и промышленников на результативное интеллектуальное творчество, а также создать «зеленую улицу» для внедрения прогрессивных разработок в производство. При этом крайне важно преодолеть скептические настроения в отношении отечественных инноваторов, нагнетаемые либеральными СМИ. Ведь на самом деле, даже в микроэлектронике, где мы, якобы, безнадежно отстали, ситуация такова, – микросхемы изготавливаются в дизайн-центрах Юго-Восточной Азии, но делается это во многом на базе идей наших специалистов.

Безусловно, повышенное внимание со стороны российских инноваторов должно быть уделено нефтегазовой отрасли, критически важной с точки зрения наполняемости бюджета и оказавшейся по этой причине под особым прицелом у инициаторов санкционной политики. И как здесь не вспомнить, что еще четверть века тому назад мы были мировыми лидерами в разработке традиционных технологий нефтегазодобычи и транспортировки углеводородов.

Приходится сожалеть, что за последние 15 лет собственники наших вертикально интегрированных компаний получили десятки миллиардов долларов в виде дивидендов и при этом ничтожно мало вложили средств в научные коллективы, занимавшихся инновационными методами поиска, бурения и сервисного обслуживания скважин. Но наверстать упущенное нам, конечно же, под силу.

Есть, правда, одно существенное условие. Для качественного рывка во всех сферах, где Россия утратила лидерские позиции, нужно политическое решение, состоящее в том, что наша многострадальная академическая наука должна перестать быть объектом перманентного реформирования.



Кадровый вопрос

Непременное условие решения проблем импортозамещения — укрепление кадрового потенциала отечественной сферы НИОКР. Подчеркнем — эту задачу нам предстоит решать в обстановке обозначившегося во всем мире тренда, когда работники интеллектуального труда играют все более заметную роль в экономике. По оценке Национального научного фонда США, доля высокотехнологичных производств и знаниеемких услуг в ВВП ряда развитых государств достигает 40%, тогда как в России этот показатель не превышает 20%.

В отличие от развитых стран, в России, независимо от состояния экономики, включая и период ее подъема, численность исследователей устойчиво сокращалась. Так, с 2000 по 2012 год данная цифра уменьшилась с 426 тыс. до 373 тыс. человек. Существуют небеспочвенные опасения, что новый раунд оптимизации академической науки обернется дальнейшим сокращением числа исследователей.

Остра проблема нехватки квалифицированных кадров. Эксперты предупреждают: «Можно вкладывать триллионы рублей в оборонку, машиностроение и другие высокотехнологичные отрасли, но «Протоны» будут продолжать падать, если значительная часть этих средств не будет вложена в человеческий капитал».

Эффективность импортозамещения напрямую зависит от того, как будет решаться проблема качества отечественной продукции. Ситуация непростая даже в оборонно-промышленном комплексе.

Необходима целевая государственная поддержка научно-производственных коллективов, занятых разработкой и внедрением новейших комплексных систем контроля качества продукции в станкостроении, аэрокосмической отрасли, роботизированных ультразвуковых систем обнаружения дефектов, передвижных лабораторий диагностики техногенных объектов, промышленных рентгеновских томографов.

Следует иметь в виду, что современный подход к обеспечению качества – это не тестирование уже готового изделия, а применение комплекса мер в процессе его создания, детальный анализ всего производственного цикла, что позволяет гарантировать стабильность характеристик получаемого продукта.

В новом законе об аккредитации предусмотрено создание института уполномоченных лиц производителя, ответственных за качество, закреплены требования к ним по образованию, стажу работы на производстве, и аттестацию. Но достаточно ли этого без создания целостной системы подготовки и переподготовки таких кадров, организации их зарубежных стажировок?



Путь на Восток

Проблема импортозамещения актуализировала вопрос, позволит ли наше партнерство с Китаем восполнить потери в инвестициях и технологиях, возникшие у российского бизнеса из-за западных санкций?

В данный момент на 100% закрыть все образовавшиеся бреши вряд ли получится, но уже в ближайшей, а тем более в среднесрочной перспективе негативное влияние санкций при организации взаимовыгодного сотрудничества с китайскими банками и компаниями может быть сведено к минимуму. Более того, партнерство с фирмами из Китая и Юго-Восточной Азии даст возможность нашим высокотехнологичным компаниям реально встроиться в наукоемкие цепочки и выйти на новые рынки, то есть сделать то, что у нас не получилось в Европе.

Последние события позволяют по-новому взглянуть на возможности и наметившиеся корректировки в политике Поднебесной. Во-первых, дисциплинированность, с которой страны Евросоюза присоединились к антироссийским санкциям, показали Пекину, что они остаются под контролем США. Жалуясь на засилье китайского экспорта, европейцы в то же время отказываются продавать Китаю военную технику и двойные технологии в рамках санкций, наложенных по инициативе Вашингтона еще в 1989 году. Нетрудно себе представить риски для китайской торговли и предпринимательства в случае создания Трансатлантической зоны свободной торговли, которая вместе с создающейся Транстихоокеанской зоной свобод-ной торговли (в нее не приглашают Китай — вторую экономику мира) призвана сформировать сферу глобальной торговли, свободную от нежелательных Вашингтону экономик. Во-вторых, санкции, наложенные на Россию, открывают перед китайскими компаниями обширные ниши, до этого занятые европейскими и американскими конкурентами. Можно ожидать резкого роста российско-китайского сотрудничества в результате готовности Пекина к крупным инвестициям в России и решения Москвы снять гриф секретности с некоторых военных технологий, допустить китайские компании в крупные инфраструктурные проекты. Главное сейчас – добиться, увеличения числа совместных проектов в высокотехнологичных отраслях науки и промышленности, прямо или косвенно способствующих замещению западного импорта.



Главное условие — сильное государство

Мировая практика убеждает, что программы импортозамещения реализуются должным образом и достигают конечной цели только при наличии сильного, дееспособного государства, тонко и умело сочетающего административные рычаги и рыночное саморегулирование.

Применительно к нашей стране этот тезис верен абсолютно по всем секторам и сегментам экономики.

Надежной лакмусовой бумажкой, по которой оценивается дееспособность государства, является его способность оказывать влияние на ценообразование. Как известно, в последнее десятилетие в стране преобладали тенденции неуклонного роста цен и увеличения издержек производства. Причиной этого стало снятие ограничений и предоставление неоправданных свобод для монопольного и спекулятивного установления цен и тарифов. Такая практика привела к тому, что обрабатывающая промышленность, сельское хозяйство и многие другие виды деятельности, где как раз и должно произойти импортозамещение, стали низкорентабельными или вовсе нерентабельными.

Ничего подобного нет на Западе. Наглядным примером проведения осмысленной ценовой политики служат США, где после кризиса 1929-1933 годов была создана государственная служба по мониторингу паритета цен на продукцию сельского хозяйства, с одной стороны, и продукцию машиностроения, и прочих видов деятельности, производящих средства производства для фермеров, включая ГСМ, с другой стороны. Эта служба просуществовала вплоть до конца 1970-х годов пока обстановка полностью не «устаканилась».

За два последние десятилетия в народнохозяйственном комплексе России допущено столь большое число нарушений ценового паритета, что для перехода к ценам равновесия спроса и предложения, то есть к рыночному саморегулированию, требуется радикальное урегулирование цен путем вмешательства государства. Концепция роста тарифов на уровне прошлогодней инфляции не решает проблемы установления рыночных равноценных цен и тарифов. Эти меры недостаточны для того, чтобы осуществить необходимое ценовое перераспределение доходов и инвестиций в пользу обрабатывающих отраслей.

Логичной на пути импортозамещения представляется идея принятия дополнительных ограничений на поставку товаров иностранного происхождения в рамках госзаказа, что позволит дать преимущества российским производителям.



Импортозамещение продовольствия

Убедительный ответ на вопрос, как здесь добиться успеха дал заместитель председателя Комитета ТПП РФ по агропромышленному комплексу, председатель подмосковного совхоза имени Ленина Павел Грудинин, сказавший, что обещания убрать барьеры на пути крестьянина к покупателю он слышал от многих высоких чиновников, но за последние 20 лет ничего не изменилось. Мы по-прежнему продаем часть продукции ниже себестоимости. Сельское хозяйство в России – убыточный бизнес. Проблема в том, что власти каждый раз пытаются решить какую то отдельную проблему, но налаживать необходимо всю систему в целом. Сделать это в агропромышленном секторе не так уж сложно.

Существует европейский и американский опыт, где фермеры дотируются исключительно на федеральном уровне, сельскохозяйственные кредиты выдаются на 20 лет под 2-4% годовых, закупочные цены на продукцию устанавливаются государством, и в итоге их фермеры – богатые люди. Хорошо, западный опыт не нравится – есть белорусский.

Белоруссия за 25 лет стала крупнейшим производителем сельхозпродукции на постсоветском пространстве. Здесь на государственном уровне устанавливают справедливые закупочные цены на продукцию, а дотации делаются с тем расчетом, чтобы крестьяне не потеряли экономический интерес к своему бизнесу. Кроме того, государство обеспечивает фермеров дорогами, школами для детей, строит агрогородки, чтобы закрепить людей на селе, но главное, обеспечивает полный сбыт продукции по справедливой, выгодной для фермеров цене. В Белоруссии нет ни Россельхозбанка, ни Росагролизинга – там деньги получает непосредственно тот, кто производит. А у нас выделенные государством деньги переводятся в эти надстроечные структуры. В результате получается не помощь сельскому хозяйству, а помощь банку, чтобы он мог содержать большие офисы и платить огромные зарплаты сотрудникам.

Что же делать? На этот вопрос авторитетный аграрий отвечает так: «У нас действительно, мягко говоря, странная система софинансирования. То есть губернатор региона из своего дефицитного бюджета должен нас финансировать, а федеральное Правительство что-то добавит. Но у губернаторов едва хватает бюджета на учителей и врачей, на сельское хозяйство не остается. А поскольку принцип софинансирования действует, то из профицитного федерального бюджета денег тоже не дают. Чтобы что-то изменить, надо кардинально менять аграрную политику в стране, а не решать отдельные проблемы». Под этими словами наверняка подпищутся не только работники российского АПК.