Главной официальной целью Финляндии, вступившей в войну с СССР в качестве союзника Германии, было возвращение территорий, отошедших Советскому Союзу по Московскому мирному договору по итогам Зимней войны 1939–1940 гг. Кроме того, финские войска действовали в рамках координационного плана, согласованного с Германией в мае 1941 года. Финляндия предполагала выйти к северным районам Ладоги и ограничиться операциями «легких» войск в районе Олонецкой и Беломорской Карелии с наступлением на Свирь и Петрозаводск.
В своей лекции в Генеральном консульстве Финляндии в Петербурге Охто Маннинен сделал особый акцент на принципиальной разнице двух определений. По его убеждению, «наступление финнов в 1941 году в сторону Ленинграда» — это не то же самое, что «наступление на Ленинград». И всем содержанием лекции, носившей название «Почему продвижение Финляндии на Карельском перешейке закончилось в сентябре 1941 года», старался доказать, что захват Ленинграда не входил в стратегические планы военного и политического руководства Страны Суоми.
Давайте познакомимся с этими аргументами. Как утверждает Маннинен, когда перед началом войны президенту Финляндии Ристо Хейкки Рюти стало известно о планах Германии уничтожить Советский Союз, он был озадачен тем, чтобы Финляндии достались те части России, которые могли бы быть возвращены как утраченные после Зимней войны или присоединены в силу национальных, военных и экономических причин. Ленинград при этом в качестве объекта захвата не входил даже в неофициальные планы руководства Финляндии.
Это вовсе не означает, что в Стране Суоми не было сторонников «Великой Финляндии». Ингерманландские беженцы, например, настаивали, что вся территория Ингрии, в том числе и находящийся на этих землях Ленинград, должна принадлежать Финляндии. Националистические круги поддерживали Гитлера в его стремлении стереть Ленинград с лица Земли, поскольку, по их мнению, с момента основания этот город был форпостом наступления России на Запад и представлял реальную угрозу для Финляндии.
Но эти настроения не были определяющими ни в народе, ни в руководстве страны.
Большинство понимало, что при любом исходе войны финнам и дальше предстоит жить по соседству с русскими — гораздо более многочисленной нацией, способной возродиться для отпора захватчикам. Да и сам Ленинград в ту пору по населению уже был равен Финляндии, и «переварить» такой огромный город маленькая страна была не в состоянии. Русские оставались бы в нем господствующей нацией со всеми последствиями.
Как считает Охто Маннинен, решающую роль в отказе финнов наступать на Ленинград сыграл и личностный фактор. Как известно, главнокомандующим финскими войсками был в тот период маршал Маннергейм, который дорос до генерала еще в армии царской России и хорошо знал нашу страну и ее народ. Он был прагматиком и вряд ли руководствовался альтруистическими соображениями, хотя отлично понимал ценность Ленинграда как центра мировой культуры. Но он еще лучше осознавал, что с военно-политической точки зрения Ленинград в составе или на самой границе с Финляндией представлял бы главную головную боль для его страны.
Вот как вспоминает сам Карл Густав Маннергейм в своих мемуарах ситуацию на середину августа 1941 года:
«В момент самых жестоких боев на Карельском перешейке я получил от начальника генштаба вооруженных сил Германии генерал-фельдмаршала Кейтеля письмо, в котором он предлагал, чтобы финская армия пошла в наступление на Ленинград с севера… Я доложил об этом Президенту, повторив, что принял на себя обязанности главнокомандующего с тем условием, что мы не предпримем наступления на Ленинград…
Президент Рюти прислушался к Маннергейму, и немцы получили отказ финнов от участия в прямом наступлении на Ленинград. Сегодня трудно утверждать, стало ли это решающим фактором в том, что город не был сдан осенью 1941 года, но до конца боевых действий финны не вели рядом с городом активных военных операций, оставаясь пассивным элементом блокадного кольца. Войска Финляндии не бомбили город ни с самолетов, ни с помощью артиллерии. Маршал Маннергейм 21 мая 1942 года скажет: «Русские никогда бы не забыли, если бы финны приняли участие в наступлении на Ленинград».
Мы рассмотрели в двух номерах только два эпизода из многовековой истории соседства наших стран, отношения которых послевоенные политики Финляндии, Советского Союза и России сумели вывести на высокий уровень политического, экономического сотрудничества и взаимодействия простых людей. Этот опыт бесценен для выстраивания наших отношений с другими соседями России.
|