— Любой форум — это некое подведение итогов. Как всегда, и особенно перед общероссийскими выборами, на подобных мероприятиях звучат бравурные отчеты об успехах. Есть ли основания говорить в такой тональности о ситуации в инновационной сфере?

— Нужно понимать, что есть объективный процесс развития инновационной индустрии в России, а есть государственная политика, которая должна способствовать этому, и есть практика применения этой госполитики в реальности. И вот в комбинации взаимодействия государства, бизнес-сообщества, рынка и населения получается какой-то результат.

Позитивный итог есть почти всегда, главное — как быстро он появляется, насколько эффективно государством организован процесс поддержки конкретного направления бизнеса. В случае с инновационными предприятиями об эффективности влияния государства можно судить по тому, насколько быстро и легко такие предприятия выходят на глобальный рынок и как там осваиваются.

Если говорить о сфере информационных технологий, в которой я работаю, то стоит признать, что результаты индустрии за последний год, когда мир начал оправляться от кризиса, вполне приличные. В 2010 году, согласно данным недавно завершенного нами ежегодного исследования, объем экспорта программного обеспечения и услуг по его разработке вырос в России на 20 %. А во время кризиса рост экспорта составлял всего 3–5 %. Практически сейчас мы вернулись на докризисный уровень развития и по темпам роста вполне соответствуем мировым лидерам в сфере разработки программного обеспечения. В Индии, например, заявляют о росте экспорта аутсорсинга IT и бизнес-процессов на уровне 16–18 %. Директора российских компаний, которых мы опрашивали в ходе исследования, считают, что и в будущем году темпы наращивания экспорта будут не ниже 20 %.

Помимо того, что общая интегральная цифра выросла значительно, минувший период был отмечен заметными достижениями отдельных компаний. И, прежде всего, отмечу выход ведущих российских Интернет-компаний — Mail.ru и Яндекс — на IPO.

Оказалось, что после США Россия стала единственной страной, также имеющей свои национальные поисковые системы глобального масштаба. Причем не одну, а даже две компании, которые достигли колоссального результата в своей стране и теперь стараются выйти на глобальный рынок, понимая, что иначе они не смогут дальше развиваться. Это — великолепное подтверждение мирового уровня наших специалистов в сфере программного обеспечения, их технических решений и, что особенно важно — высочайшего уровня бизнеса в этой сфере, когда идеи наших инженеров доведены до коммерческого успеха на глобальном рынке.

В секторе IT-услуг, несмотря на то, что Индия, Бразилия, Китай и другие страны стремятся к лидерству в этой сфере, Россия продолжает усиливать свои позиции. Присутствие российских компаний в рейтинге 100 ведущих фирм в мире по IT-услугам (Global Services, 2011) выросло — в нем представлено уже 9 российских предприятий. И теперь Россия занимает в этом рейтинге по числу компаний третье место после США и Индии. Причем это стабильное положение укрепляется год от года. А отдельные наши компании добились выдающихся успехов. Так, компания Аурига получила первое место в мире в рейтинге компаний, предоставляющих инжиниринговые услуги (Black Book of Outsourcing, Datamonitor, 2011). Она опередила Hewlett-Packard, Google и другие компании с уже привычными супербрендами.

Третий сегмент — производство программных продуктов — вообще показал наилучшую динамику в отрасли, достигнув роста экспорта в 30 %. Наибольший прирост обеспечила Лаборатория Касперского, но тут еще есть ABBYY, где численность сотрудников перешагнула символический рубеж в 1000 человек, Акронис, Параллелс, которые на мировом рынке достигли такого уровня, когда о них уже не могут не говорить. Есть и прямое признание IT-сообщества: компания 1С вошла в рейтинг 100 ведущих IT-компаний Европы, а та же Лаборатория Касперского уже присутствует в рейтинге 100 лучших IT-компаний мира.


— Одним словом, российская IT-индустрия уже занимает заметные позиции в мире. Почему же тогда наши айтишники постоянно говорят об острых проблемах своей отрасли?

— Потому что даже имеющийся потенциал используется не в полной мере. Наши конкуренты из Америки, Европы и Азии имеют гораздо лучшие условия ведения бизнеса в своих странах плюс инструменты содействия выходу на глобальные рынки, которых у нас нет.

Есть такая обратная связь: когда IT-индустрия очень большая и мощно развитая, она невольно заставляет всю экономику страны поворачиваться к инновациям. Искусственно такой поворот не обеспечить.

Наше государство, несмотря на серьезные заявленные программы модернизации, Сколково и другие проекты, по большому счету, не сделало пока главного в экономике: не поставило своим приоритетом развитие конкурентоспособности российского бизнеса в высокотехнологичных секторах и на важнейших направлениях научно-технического прогресса. По сути, это и есть национальная идея, которая реализуется во многих странах, потому что главная цель любого правительства — помочь своему бизнесу занять ведущие позиции на тех рынках, которые дают максимальную отдачу и имеют наибольшую перспективу расширения.

Вот если так мыслить, то, конечно, государство российское этого не делает.


— А что, по вашему, нужно предпринять, чтобы такая политика реализовывалась бы и в России? На каких китах держатся инновации?

— Есть три основных направления. Прежде всего, необходимо вкладывать средства в образование, развивая человеческий ресурс, который является основой конкурентоспособности.

Сейчас в лучшем случае деньги идут на техническое оснащение учебного процесса, что тоже необходимо, но недостаточно. Продолжая платить зарплату преподавателям, профессорам на уровне 10–15 тысяч рублей в месяц, мы никогда не создадим конкурентную среду, в которой специалисты старались бы пойти в вузы реализовывать там свою профессиональную преподавательскую или научно-исследовательскую карьеру. Существующие в вузах преподаватели вынуждены обеспечивать свою жизненную стабильность за счет повторных экзаменов, платных консультаций и других подобных ухищрений, фактически взимая со студентов дополнительную дань. Они-то свое востребуют, но вузы, не получая достойного финансирования главного фактора учебного процесса — преподавателя — не способны обеспечить требуемое качество кадров для бизнеса, тем более инновационного.

Вторая сфера — создание благоприятных условий для ведения бизнеса в России. В первую очередь, должно происходить снижение накладных расходов за счет сокращения налого-обложения, уменьшение затрат на валютное, таможенное регулирование, административный контроль — на все то, что висит огромным грузом на бизнесе каждого предприятия. Снять этот груз, устранить административные барьеры — и бизнес будет развиваться намного успешнее, что и происходит во всем мире.

Во время кризиса первые меры, которые предпринимались в США, Германии, Японии — снижение налогов на бизнес. А в России было принято решение повысить страховые взносы, тем самым увеличить нагрузку на бизнес в то время, когда предприятия и так страдают на падающих рынках. Конечно, это решение явно не соответствовало мировой практике и необходимости выживания бизнеса в кризисе.

Два года после этого мы боролись за то, чтобы восстановить статус-кво. Удалось достучаться до президента страны и до ряда министерств и ведомств, в конце 2010 года было принято решение о том, чтобы компаниям — разработчикам ПО снизить ставку страховых взносов до 14 %. Но вот прошло всего 8–10 месяцев, и министр финансов Алексей Кудрин предлагает ввести дополнительный сбор в 10 % с сумм, превышающих порог регрессивной шкалы заработной платы. Премьер, а затем и президент сразу поддержали эту инициативу. То есть и года не прошло, а льготу нам уже готовы отменить. Для IT-индустрии, где главной статьей затрат является человеческий капитал (70–80 %), это означает 40–50 % дополнительных налоговых сборов на зарплату, что очень заметно отразится на себестоимости продукции и услуг. Это будет страшный удар не только по разработчикам ПО, но по всей инновационной экономике.

При выходе из кризиса, когда нужно снижать налоги, российское правительство находит возможность переместить налоговую нагрузку с тех отраслей, где доля зарплат в затратах низкая, на те сферы бизнеса, где необходимы высокие зарплаты, и их доля в затратах основная. Фактически, тем самым налоговая нагрузка переносится на инновационные сферы экономики: IT‑индустрию, биотехнологии, инжиниринг и другие направления, которые у нас только-только начали развиваться.

В итоге весь этот бизнес уйдет в тень. IT-индустрия, которая не требует сложных, дорогих средств производства, а основным является голова разработчика, очень ликвидная отрасль, она легко может переместиться туда, где ей предложат оптимальные условия для ведения бизнеса.

Третье направление — поддержка экспорта. Если ты хочешь завоевать чужие рынки, то нужно стимулировать деятельность предприятий в этом направлении. В России абсолютно ничего серьезного для этого не предпринимается.

Двенадцать лет своей работы старался доказать, что все страны мира пытаются поддерживать свой экспорт всеми разрешенными ВТО способами, включая содействие внешнеэкономической деятельности компаний. Не субсидируя их расходы и тем самым способствуя тому, чтобы они просто проедали эти деньги и загнивали, а стимулируя их выход на глобальные рынки. Меры такого стимулирования давно и хорошо всем известны, используются всеми нашими конкурентами, но почти не применяются в России. У нас по прежнему предпочитают действовать методами столетней давности, предлагая чиновные каналы для получения информации о рынках и конкурентах, которая доступна любому пользователю Интернета.

В Финляндии, например, уже давно поняли это. Там все торговые представительства страны за рубежом передали из полномочий министерств во внешнеторговую ассоциацию Финпро, которая работает с участием государства, но прежде всего в интересах бизнеса, выполняя его запросы и требования.


— Но инновации не могут замыкаться только на внешние рынки. Без внутреннего спроса на инновации экономика страны обречена на стагнацию, что у нас и происходит. Как это преодолеть?

— Для этого прежде всего необходимо демонополизировать внутренний рынок, потому что монополисту в принципе не нужны никакие инновации, поскольку они создают конкурентную среду, опасную для монополизма. В России, где более половины экономики монополизировано государством, инновации в принципе не востребованы. И если ты ничего не делаешь, чтобы стимулировать потребление инноваций в бизнесе, то можно делать Сколково, можно создавать программы модернизации, но нельзя добиться результата, не трогая главного — не создавая рынка инноваций.

Единственный в нашей ситуации путь — государству уходить из управления экономикой, демонополизировать основные сферы, где именно благодаря интересам государственных чиновников плодится инфляция и зарождаются многие проблемы для реального частного бизнеса.


— А сам инновационный бизнес может выступать в роли заказчика поворота к современным методам управления экономикой? Хотя бы в той же сфере подготовки кадров для своих собственных нужд?

— Здесь есть позитивные моменты. Например, ассоциация предприятий компьютерных и информационных технологий (АПКИТ), в которую входит НП «Руссофт», создала мощный комитет по образованию и, работая с Министерством науки и образования РФ, добилась ежегодного увеличения квот на получение бесплатного высшего образования для специалистов IT-сферы. Но проблема, повторяю, скорее не в количестве, а в качестве специалистов, готовящихся для нашей отрасли. Если взять Петербург, то из двух с половиной тысяч выпускников вузов по IT-специальностям готовы работать на реальном рынке не более 10–15 %.

Что мы делаем со своей стороны? Крупные компании содержат кафедры в вузах, поставляя технику, программное обеспечение и своих преподавателей, поддерживая уровень оплаты труда специалистов и фактически готовя выпускников для работы в своих подразделениях. Но это могут позволить себе Лабаратория Касперского, ABBYY и другие лидеры рынка. Средним и малым компаниям это не под силу, поэтому они доучивают персонал у себя, отвлекая на это огромные ресурсы, финансовые и людские. Стимулирования вести компаниям этот процесс со стороны государства нет никакого.

Наша ассоциация два года назад выиграла в рамках инновационной программы Петербурга небольшой грант в 1,5 млн руб., который мы потратили на софинансирование учебных курсов. Поняли, что в принципе это сумма небольшая, много на нее не сделаешь, и придумали иной механизм — частно-государственного партнерства в деле подготовки IT-специалистов.

Совместно с Американской Торговой Палатой в Санкт-Петербурге мы предложили городу и уже получили предварительное согласие на то, чтобы получить финансирование на создание Академии последипломного IT-образования, в которой кафедрами являются центры подготовки кадров средних и крупных IT-компаний Петербурга. Они специализируются в конкретных нишах, гарантируют качество преподавания, обеспеченное многолетним опытом подготовки специалистов для собственных нужд. От города мы ждем проведения маркетинга этого проекта, поддержки сайта, портала Академии, внедрения других современных технологий, чтобы ускорить процесс распространения и обмена информацией.

В Академии смогут учиться люди параллельно с получением высшего образования, а также и выпускники после окончания вуза в качестве дополнительного образования. Стоимость обучения будет ниже рыночной, потому что часть расходов берет на себя государство, а часть затрат — бизнес. И за счет синергии, объединения усилий различных фирм, которые и так все равно ведут обучение кадров для себя, мы надеемся существенно повысить эффективность такой подготовки.

Идея Академии была разработана вместе с Американской торговой палатой, и ее руководитель Мария Чернобровкина очень многое сделала для того, чтобы эта идея была востребована. В составе палаты есть мощные фирмы — Intel, Oracle, Motorolla, EMC, которые своим авторитетом поддержали проект в органах власти.

Этот проект покажет, насколько реально диалог бизнеса и государства может реализовываться в практическом увеличении количества квалифицированных сотрудников IT-индустрии.


— А в принципе насколько успешно в наших российских условиях можно решать вопросы инновационной политики на местном уровне? Как этому, например, способствует комплексная программа инновационных мероприятий, действующая в Петербурге с 2008 года? Вы давно продвигаете идею инновационного кластера в Петербурге. В чем ее смысл?

— Три-четыре года назад эта идея вызывала в Смольном замешательство у людей старшего поколения, которые никак не могли принять участие в подобном кластере так называемых закрытых институтов, где заняты разработкой программного обеспечения для нужд ВПК. Но ведь это не отдельное государство — в сфере инноваций, где действует закон сообщающихся сосудов, достижения в одной отрасли непременно могут быть востребованы в других.

Сегодня мы говорим уже не только об идеологии IT-кластера, объединяющего усилия разных IT-структур Петербурга независимо от их ведомственной принадлежности, но и о межкластерном взаимодействии на примере IT-кластера, когда с его помощью можно найти дополнительные ресурсы для развития автомобильного кластера, производства электроники и развития других направлений. Сейчас эта идеология предложена нами в Москву, где тоже активно занимаются созданием кластеров, в Ростов-на-Дону, в Воронеж… Все, кто к нам обращаются из других городов, получают методическую помощь, и, я надеюсь, она им полезна в реализации тех проектов, которые мы придумали в Петербурге. И тем самым наш город выполняет функцию источника и катализатора инновационных процессов в стране.

Что касается Петербурга, сама идея инновационной программы была заложена правильно, и это подтверждает хотя бы тот факт, что она не остановилась, а развивалась в годы кризиса, самим своим существованием оказывая моральную поддержку инновационным предприятиям города. Более того, программа позволила выделять реальные деньги на инновационный бизнес. И то, что благодаря этой программе начали создаваться, например, центры прототипирования в разных сферах, уже очень здорово.


— Зачастую госпрограммы сегодня слу­жат источником для «распила» бюджетных денег. У вас нет ощущения, что эта напасть затронула и инновационную сферу?

— В тех проектах, где я участвую, я вижу, что это изначально правильно составленные проекты, в которых четко учитываются наши предложения и других аналогичных Ассоциаций, и они потом действительно реализуются. И в них нет условий и возможностей для «распила» средств. Во всяком случае, Руссофт как бизнес-ассоциация таких вариантов по определению допустить не может.

Кроме того, гарантией от таких ситуаций в инновационной сфере в Петербурге служит разумная кадровая политика в Комитете экономического развития, где на основные должности сейчас приглашают людей, имеющих опыт работы на Западе и знающих проблемы реального бизнеса в России. И те, кто вырос в технопарке «Ингрия», тоже прекрасно понимают инновационные задачи, а главное — действуют в правильном направлении. Это и дает шанс надеяться, что внимание к инновационному развитию экономики Петербурга в структурах власти будет только укрепляться.

Что же касается бизнеса, то большинство предпринимателей сегодня уже не нужно убеждать, что внедрение инноваций — основной рычаг успеха в конкурентной борьбе.


РЕЙТИНГ

Компания 1С вошла в число лидеров рынка систем автоматизации бизнеса

Российским предпринимателям сегодня, чтобы занимать лидирующие позиции на рынке, необходимо всячески повышать эффективность своего бизнеса. Один из способов — внедрение систем автоматизации. В частности, это всевозможное программное обеспечение, которое помогает сократить человеческий труд, повысить скорость и качество многих бизнес-процессов, обеспечить точность учета и обработки больших массивов данных на «космических» скоростях.

Разработкой программ, которые призваны повысить производительность предприятий, занимаются крупные известные компании. По расчетам TP-Index (годовая выручка на одного сотрудника) становится ясно, как обстоят дела с производительностью у самых заметных игроков рынка систем автоматизации бизнеса.

Самый высокий показатель TP-Index ($786 тыс.) у корпорации Microsoft. На втором месте — американская же корпорация Intuit с уровнем TP-Index $449 тыс. Эта компания специализируется на разработке учетных программ, как для малого бизнеса, так и для организации личных финансов.

Российская компания 1С демонстрирует близкий к ним индекс в размере $406 тыс., опережая по производительности таких гигантов, как SAP и Oracle, TP-Index которых находится на уровне $330 тыс.