Мотивируется это необходимостью проверки текстов на предмет нарушения законов об интеллектуальной собственности или потенциального вреда для национальной безопасности. Но распространяется это правило как на

естественников, так и на гуманитариев, которые никаких секретных сведений насчет новейших открытий и технологий разгласить не в силах.

Зато они могут разгласить, как скверно обстоят в нашей стране дела и с демократией, и со свободой слова, и с прочими гражданскими свободами, какой разгул коррупции и преступности царит в России. Этого, очевидно, и опасается больше всего руководство СПбГУ, а вовсе не того, что ученые по рассеянности выдадут зловредным иностранцам наши научно-технические тайны (учитывая технологическую отсталость России, на эти тайны мало кто позарится).

Что же касается ученых, связанных с ВПК, то они и так должны получать разрешение на каждую публикацию и поездку за рубеж. Так что новая ограничительная мера направлена, как кажется, в первую очередь против гуманитариев - историков, социологов, политологов и даже филологов.

Сотрудники СПбГУ опасаются, что эта норма будет использоваться избирательно, против неугодных ученых, наиболее строптивых по отношению к ректорату или известных своей оппозицией власти профессоров. Против них могут использовать самый широкий набор мер: от изгнания из университета до привлечения к суду либо за кражу интеллектуальной собственности, либо за промышленный шпионаж (последняя статья в российском УК поистине безразмерная). Тогда все как миленькие будут испрашивать дозволения на зарубежные публикации. Хотя, конечно, с устными выступлениями будут проблемы: хитрец профессор подсунет для проверки какой-нибудь благонадежный текст, а за границей возьмет и скажет что-нибудь крамольное.

Если дурной пример Петербургского государственного университета окажется заразительным (а предпосылки к этому есть), то Россия рискует превратиться в настоящее интеллектуальное гетто, а российская наука, и так дышащая на ладан, окончательно маргинализируется. Тот неширокий ручеек, который пока еще течет из России в зарубежные научные издания, может совсем иссякнуть. И тогда останутся одни только ваковские журналы, которые за границей мало кто читает и которые в большинстве своем отражают вчерашний, если не позавчерашний день мировой науки.