В выпускных классах школ Москвы и Петербурга впервые сдавали единый государственный экзамен. Пока только по русскому языку - расширение `зоны ЕГЭ` на другие предметы предполагается в ближайшие годы. Исполнятся ли планы - вопрос. Об итогах эксперимента официальные лица говорят либо хорошо, либо ничего, что настораживает. Педагоги же и средней, и высшей школы недовольства новой системой особо не скрывают. Но будет ли учтено их мнение?



Единый государственный экзамен - одна из фундаментальных основ всей реформы образования и, более того, рассматривается как залог дальнейшего развития российской системы профессиональной подготовки. Напомним, что едва ли не главный смысл отказа от традиционных выпускных-вступительных экзаменов в том, чтобы обеспечить равные возможности для абитуриентов из больших городов и провинции на конкурсах в вуз. Но пока, посеяв сумятицу как в средней, так и в высшей школе, ЕГЭ вносит еще большую неопределенность в и без того сильно изменившуюся систему российского образования.

Некоторое время тому назад президент Российской академии образования Николай Никандров, выступая в Петербурге, привел такие данные: в Советском Союзе было 5,2 млн студентов, а в России, которая по численности населения почти вдвое меньше СССР, их уже 6,5 млн.

Высших учебных заведений тоже прибавилось, сегодня их в два с лишним раза больше, чем в Советском Союзе. При этом уже больше половины российских студентов обучаются на коммерческой основе: 3 млн - в государственных вузах и 1 млн - в негосударственных. В ближайшие годы, с ЕГЭ или без него, этой системе предстоят новые серьезные изменения, хотя работодатели, запросы которых, собственно, и должна удовлетворять высшая школа, за переменами в ней успевают не всегда.

На состоявшемся в конце мая в ИА `Росбалт` `круглом столе` ректоры ряда петербургских негосударственных вузов поделились с журналистами нескрываемыми обидами на самую настоящую дискриминацию, которой подвергаются их выпускники. Например, ректор Восточно-Европейского института психоанализа Михаил Решетников рассказал, как один из его выпускников, попробовав устроиться в объединение `Детская психиатрия`, получил отказ лишь на том основании, что на работу принимают выпускников только госвузов.

История, правда, благополучно закончилась: руководство организации вовремя осознало, что нарушает закон.

Сложнее, по словам ректора Института биологии и психологии человека Алексея Ельяшевича, приходится при устройстве в учреждения ГУИН: там и рады бы принимать молодых специалистов из негосударственных вузов, да не получается - согласно действующему приказу на работу в систему МВД можно принимать выпускников только профильных государственных учебных заведений.

Привести высшую школу России к единой системе координат не только в национальном, но и в международном масштабе, по идее, должен так называемый Болонский процесс - система взаимных договоренностей между странами о взаимном признании дипломов. Участие России в Болонском процессе рассчитано на несколько лет и по оптимальному варианту должно завершиться к 2010 году.

Однако было бы ошибкой считать, что времени более чем достаточно. По мнению ведущих специалистов страны в области образования, подводных камней на этом пути встретится много.

Так, руководители Минобразования России не раз заявляли, что главной проблемой для страны при присоединении к единому образовательному пространству Европы является отсутствие системы контроля качества образования: именно это обстоятельство едва ли не больше всего беспокоит противников единого госэкзамена. Решение этой проблемы связано со скорейшим внедрением новых образовательных стандартов и созданием независимой системы аттестации качества российского образования (предварительные сроки - 2006-2007 гг.). Только после этого можно будет ввести новые зачетные единицы и подойти к взаимному признанию российских дипломов в Европе, и наоборот.

Особенно остро стоит вопрос с контролем качества подготовки специалистов, которых выпускают провинциальные вузы. В нынешнем году планируют организовать так называемый федеральный аттестационный центр, в составе которого будут работать несколько региональных организаций, независимых от действующих органов управления образованием. Они займутся экспертным мониторингом высших учебных заведений.

Впрочем, в такой системе сегодня нуждается вся `лестница знаний` - от подготовки студентов до кандидатов в доктора наук.

Так, вполне возможно, что в недалеком будущем будет восстановлен существовавший ранее максимум аспирантов, работой которых имеет право руководить ученый, появятся четкие планы приема в аспирантуры. В дальнейшем речь пойдет о подготовке полноценной законодательной базы для послевузовского обучения, которой сегодня просто нет.

Кроме того, в ближайшее время аспирантуры получат новые программы единых экзаменов кандидатского минимума, ориентированные на более глубокое знание аспирантом своей специальности.

Что касается международного признания российских ученых степеней, это всегда было делом непростым, даже при том что знания наших специалистов традиционно котируются. Со своей стороны отечественные кандидаты и доктора небезосновательно ставят себя на ступеньку-другую выше иностранных магистров и докторов философии (PhD) опять же с формальной точки зрения.

Действительно, степень магистра получает любой выпускник западного университета, проучившийся шесть лет и подготовивший соответствующую работу. Сейчас эта система приживается и у нас. Стать доктором философии, то есть приобрести высший ранг в зарубежном научном мире, могут магистры, отучившиеся два, максимум - три года по соответствующей программе.

Иное дело - у нас. Путь в кандидаты занимает минимум три года после окончания университета даже в том случае, если молодой специалист обучался по шестилетней магистерской программе. Чтобы получить заветный диплом, помимо сдачи экзаменов, обучения в аспирантуре и подготовки самой диссертации, необходимо выполнить еще ряд условий, например, опубликовать в специализированных изданиях несколько научных статей. Еще более жесткие требования предъявляют к докторам наук, которым приходится не менее трех лет учиться в докторантуре.

Согласитесь, даже при поверхностном сравнении наша система выглядит куда более сложной и жесткой, чем зарубежная, однако это вовсе не значит, что в других странах российские ученые степени безоговорочно готовы признать хотя бы равными своим.

Лед тронулся лишь недавно, когда Россия и Франция заключили соглашение на правительственном уровне об эквивалентности российских дипломов кандидатов и докторов наук французским свидетельствам PhD. Следующий этап, связанный с присоединением России к Болонскому процессу, будет куда сложнее. Даже в идеальном варианте эта работа рассчитана на шесть лет, и многие вопросы, скорее всего, за этот срок решены не будут.

Например, как быть с медицинскими дипломами, если в разных странах на подготовку врача уходит от 8 до 16 лет? Или с принятой у нас системой оценок `отлично`, хорошо` и так далее, которой в других странах давно уже нет? И сохранится ли наша двухступенчатая система ученых степеней, которая, по мнению многих зарубежных специалистов, позволяет адекватнее оценивать достижения в науке?

Поиск ответов на эти и многие другие вопросы требует обстоятельных международных консультаций, на которые уйдут годы. А пока российское образование продолжает развиваться хоть и с оглядкой на международный опыт, но своим путем. Негосударственные вузы в этом процессе нередко действуют оперативнее государственных или сотрудничают с ними на равных.

Примечательный пример - совместный проект Невского института языка и культуры, Международного банковского института и Государственного электротехнического университета, организовавших программу обмена студентами с Университетом Оклахомы. Полугодовое обучение в Америке было зачтено в счет программы российских вузов благодаря задействованной в соответствии с принципами Болонского процесса системе кредитов. И этот опыт убедительно показывает, что реальные достижения необязательно должны быть в формальных рамках реформ.

Действующие в России стандарты образования позволяют наиболее энергичным вузам вносить необходимые, с точки зрения практиков, изменения в программы, не вступая в противоречия с официальными документами. Вот что рассказала нам заведующая отделом практики учебно-методического управления Института управления и экономики Наталья Гаврилова:

- В нашем институте работе с работодателями уделяется особое внимание. Чтобы узнавать их предпочтения, два раза в полугодие проводим семинары, и с учетом всех высказанных пожеланий каждый год в учебные планы вносим изменения. Кафедра психологии нашего вуза с помощью одной из петербургских рекрутинговых компаний тестирует наших студентов на третьем курсе. По итогам тестирования принимаются решения о сильных сторонах или, наоборот, недостатках в обучении.

Кроме того, мы привлекаем к работе со студентами своих выпускников, которые могут обеспечить им сначала практику, а потом и работу.

Регулярно проходит и профессиональный конкурс для студентов, в организации которого участвуют представители реального бизнеса. Их замечания - тоже руководство к действию. По итогам таких соревнований обязательно организуем `круглый стол`, в котором участвуют и работодатели, и наши педагоги. С учетом всех высказанных замечаний конкурс на будущий год претерпевает изменения. Например, в ходе недавнего конкурса, проводившегося для студентов, которые обучаются по специальности `Социально-культурный сервис и туризм`, выяснилось, что молодые люди недостаточно хорошо знают Петербург, на что представители турфирм не замедлили указать.

Хочу особо отметить, что все изменения, которые мы вносим в учебные планы, касаются нюансов подготовки и не затрагивают государственных стандартов.