- Александр Яковлевич, вы назвали подписанное с ЕС соглашение большим достижением. Так что, у России теперь нет опасений по поводу вступления в ВТО?
- Я бы так не сказал, тем более что серьезной аналитической оценки последствий такого шага правительство пока не сделало, несмотря на обещания.
Мне, к примеру, не вполне понятно, как станет развиваться наше автомобилестроение в связи со снижением пошлин. Когда они высокие, это колоссальный стимул для инвестиций, в том числе иностранных, в модернизацию отечественного устаревшего производства. Кроме того, население при высоких ввозных пошлинах, конечно, будет покупать автомобили на внутреннем рынке, а не за рубежом. Вот в чем смысл более высоких тарифов, а не в том, чтобы выпускать `Москвичи`.
Большие проблемы ждут нас в авиастроении. Не только европейцы, но и американцы хотят, чтобы мы летали на самолетах, произведенных их компаниями. А для этого нужны более низкие пошлины. Насколько мне известно, Россия здесь пошла на
уступки. И пусть медленно, но снижение пошлин произойдет.
В финансовом секторе Россия отторговала себе некоторые ограничения по допуску на внутренний рынок иностранных банков. Полной свободы для открытия их филиалов не будет. Но мне неизвестно, о каких конкретных деталях договорились.
- Что Россия выиграет от вступления в ВТО?
- По тарифам ничего. Китай в свое время рвался в ВТО, потому что ему давали режим наибольшего благоприятствования. Но Россия уже его имеет. В США и Европе наши товары в итоге дешевле не станут. Фактически мы получим выигрыш в следующем: не будет квотироваться ряд экспортных товаров, к примеру, сталь; мы сможем обращаться в инстанции ВТО в спорных ситуациях; кроме того, мы сможем участвовать в принятии решений на всех конференциях ВТО. Сейчас Россия является наблюдателем и совещательного голоса не имеет.
- Как повлияет на российскую промышленность в целом вступление в ВТО?
- Не думаю, что это будет для нас проблемой, во всяком случае, для населения. Какая разница, кто делает ботинки? Пусть их делает тот, у кого это лучше получается. Совершенно не обязательно иметь национальную промышленность во всех отраслях. Весь мир живет по таким правилам.
Мы почувствуем изменения не сразу. Вступление в ВТО подразумевает переходный этап. Это такая своеобразная `подушка` безопасности, которая вводится для того, чтобы народ осознал, в каком направлении движется экономика.
ВТО идет к полной либерализации, и это необходимо учитывать. Либерализация коснется и тарифов на газ, они будут приближаться к мировым, а это отразится на росте цен, которые и так скачут. В общем, надо хорошо готовиться к тому `счастью`, которое опять на нас свалилось.
- Александр Яковлевич, теперь перейдем к проблемам, которые Россия должна решать самостоятельно. Как, на ваш взгляд, будет меняться курс рубля по отношению к доллару?
- Рублевый рынок - небольшой и изолированный. Он находится под полным контролем ЦБ. Повода для беспокойства нет: приток валюты не ослабевает. Но я бы здесь обратил внимание на одну деталь.
Приток этот обычно связывают с высокими ценами на нефть. Но влияют не только тарифы на сырье, но и корпоративные заимствования за рубежом. Сейчас для них - удачный момент, берут и размещают все, кому не лень, причем в чудовищных размерах. Платежный баланс
укрепляется. И даже если нефть подешевеет, то проблема с регулированием курса рубля у нас останется.
Очевидно, что ЦБ ведет сейчас иную политику, чем в конце зимы, накануне выборов, когда боялись инфляции, и рубль рос, как на дрожжах. Граждане даже начали беспокоиться, что им делать с валютными накоплениями. Сегодня ЦБ придерживается стратегии стабильного курса рубля в районе 29 рублей за доллар. Дальнейшее укрепление рубля опасно не только для экспортеров, но и для тех, кто работает на внутреннем рынке. Когда слишком крепнет рубль, импорт подавляет национальное производство.
- Контролирует ли кто-нибудь заимствования за рубежом?
- Никем и ничем процесс заимствований не контролируется. Право занимать есть, и им пользуются. Есть, тем не менее, параметры, которые вызывают опасение. Например, отношение заимствований к объему экспорта за год. Есть такая неприятная точка, соответствующая 70%. Если она превышена, то в экономике начинаются проблемы. У нас этот показатель сейчас равен 40%. Через три года мы приблизимся к опасной черте.
В принципе по Закону о валютном регулировании есть инструмент, позволяющий затормозить негативный процесс. ЦБ вправе потребовать при заимствованиях депонирования. Я бы, честно говоря, так и сделал.
- Почему в нашей стране нет нормального соотношения между инфляцией и курсом валют? Когда рубль укрепляется, инфляция тоже повышается.
- Это эффект сильного платежного баланса. Экономика у нас, конечно, странная. Любая страна была бы счастлива иметь такой баланс, как у нас. В США об этом просто мечтают. В России оказывается надо пережить не только кризис, но и подъем в экономике. У нас профицитный бюджет, чудесный платежный баланс - столько плюсов, а мы к этому не готовы.
- В чем, собственно говоря, проблема?
- Россия не может переварить такой поток валюты. Есть довольно простой показатель этого процесса: рост резервов ЦБ. А что это значит? Валюта поступает в страну, и никому, кроме ЦБ, она не нужна. То есть она нужна экспортерам, населению, но освоить огромную кучу денег хозяйствующие субъекты и частные лица не в состоянии.
- Уровень инфляции зависит от методики ее расчета. Особенно большие расхождения есть между данными международных финансовых организаций и официальной статистики. Изменит ли ситуацию вывод Госкомстата из-под контроля Минэкономики?
- Решение абсолютно верное, хотя независимость может оказаться формальной. Со мной часто спорит жена, дескать, почему реальные цены не вписываются в показатели инфляции, напечатанные в газете. Другими словами, есть народная инфляция, а есть - официальная.
Если какие-то игры в цены ведут, то это очень опасно. Поверить можно в текущий рост экономики, потому что это не проверить. А с ценами совсем другое дело: их проверить легко.
|